Орсон Кард - Говорящий от имени мертвых (Голос тех, кого нет)
– Решения восставать или нет? Я не думаю, что вам следует присутствовать при подобном решении, Говорящий.
– Вы все поймете во время совещания. Пожалуйста, эта планета слишком хороша, жалко упускать подобный шанс.
– Шанс? Для чего?
– Для того, чтобы исправить сделанное Эндером во время Ксеноцида три тысячи лет назад.
Боскуинха посмотрела на него широко открытыми глазами. – А вы хотите закрепиться здесь в роли главной кумушки-сплетницы.
Возможно это была лишь шутка. А может быть и нет.
– Если вы сводите все мое ремесло к сплетням кумушек, то вы слишком глупы для управления сообществом. – Он рассмеялся.
Боскуинха обиженно замахала руками.
– Ладно, ладно. Что-нибудь еще?
– Вы созовете совещание?
– Да, я объявляю всем собраться в апартаментах епископа.
Эндер сморщился.
– Епископ не станет встречаться в другом месте, – сказала она, – и никакого решения о неподчинении приказам не будет принято без его согласия. – Боскуинха положила руки ему на грудь. – Он может даже не позволить войти вам в собор. Вы ведь слуга дьявола.
– Но вы попробуйте.
– Я попытаюсь только ради того, что вы сделали сегодня вечером.
Только очень мудрый человек может распознать людей в такой короткий срок, только жестокий и безжалостный может произнести всю правду без прикрас вслух. Нам нужно и то и другое – и ваши пороки и ваши достоинства.
Боскуинха повернулась и поспешила уйти. Эндер знал, что в глубине своего сердца она не хотела подчиняться Конгрессу Звездных Путей. Все свершилось слишком быстро и неожиданно. Они лишили ее власти, будто она сама виновна в преступлении. Даже если бы ей пришлось исповедоваться, она знала, что не совершала ничего противозаконного. Она хотела выстоять, найти приемлемый путь ослабить контроль Конгресса и убедить его подождать.
Или, если понадобиться напугать их. Но она не была глупой. Она не хотела сопротивляться им, пока не будет уверена, что ее защита сработает наверняка, и это будет выгодно для ее народа. Она была хорошим Правителем, Эндер знал это. Она с благодарностью принесет в жертву свою гордость, свою репутацию, свое будущее, все отдаст для спасения народа.
Он остался один на прассе. Все ушли, пока он разговаривал с Боскуинхой. Эндер чувствовал себя как старый солдат, стоящий на поле давно минувшей битвы, но все еще слышащий гром канонады и стоны раненных товарищей.
– Не дай им отключиться от ансибла.
Голос, раздавшийся в его ушах, заставил его вздрогнуть. Он в тот же миг узнал его.
– Джейн.
– Я сымитирую, что ты отключился от ансибла, но если ты действительно сделаешь это, я не смогу тебе помочь.
– Джейн, – сказал он, – это ты сделала, правда? Иначе как они бы смогли заметить то, что сделали Майро с Аундой. Только ты могла обратить их внимание!
Она не отвечала.
– Джейн, прости меня, что тогда я отключил тебя, я никогда больше…
Он знал, и она знала, что он хотел сказать; он никогда не заканчивал предложений, обращаясь к ней. Она не отвечала.
– Я больше никогда не отключу…
Зачем заканчивать предложения, если она все и так понимает. Она до сих пор не простила его, или таким образом отвечает ему, чтобы он прекратил тратить попусту ее время. Но он не мог удержаться от еще одной попытки добиться ее ответа.
– Я проглядел тебя, Джейн, я недооценил тебя.
Она снова промолчала. Она сказала, что хотела, что необходимо поддерживать связь с ансиблом, и это все. На сегодня. Эндер не стал больше ждать. Этого было достаточно, чтобы знать, что она рядом, слышит каждое его слово. Он не один. Эндер удивился, почувствовав слезы на щеках. Слезы облегчения, подумалось ему. Это невообразимо. Моя речь, кризис, человеческие жизни рвутся в клочья, под сомнение поставлено существование целой колонии. А я плачу от радости, что мятежная компьютерная программа вновь вышла со мной на связь и заговорила.
***
Эла ждала его в предоставленном ему домике. Ее глаза были красны от слез.
– Здравствуйте, – сказала она.
– Я сделал то, что ты хотела? – спросил он.
– Я не догадывалась, – произнесла она. – Он совсем не был нашим отцом. Я должна была знать это.
– Не думаю, что тебе удалось бы узнать.
– Что мне было делать? Позвать вас Говорить от имени моего отца – от имени смерти Макрама. – Она снова начала всхлипывать. – Секреты матери – я думала, что знала их. Я думала, они скрыты в ее файлах – я думала, она ненавидит Лайбо.
– Все, что я сделал, это открыл окна и впустил немного свежего воздуха.
– Скажите об этом Майро с Аундой.
– Подумай немного, Эла. Они все равно открыли бы это рано или поздно.
Это ужасно, что они не знали об этом долгие годы. Теперь, когда они знают правду, они найдут способ выхода из ситуации.
– Такой же, как мать? Только это будет еще хуже прелюбодеяния.
Эндер положил руку ей на голову и погладил по волосам. Она приняла его жест, как поддержку. Он не мог вспомнить, гладили ли его по голове его отец и мать. Они должны были гладить. Иначе откуда он мог знать об этом жесте?
– Эла, ты поможешь мне?
– Помочь в чем? Вы же выполнили свою работу, разве нет?
– Это не связано с речью от имени смерти. В течение часа я должен знать как работает, и что происходит при десколаде.
– Вам лучше спросить у матери – она лучше знает.
– Не думаю, что ей захочется говорить со мной.
– А мне как спросить об этом? Добрый вечер, мама, только что тебя на весь Милагр объявили прелюбодейкой, которая всю жизнь обманывала своих детей. Но если ты не возражаешь, я задам тебе пару научных вопросов.
– Эла, это связано с существованием колонии Луситания. Не забывай о своем брате, Майро. – Он подошел и включил компьютер. – Войди в систему, сказал он.
Она ввела пароль, но реакции не последовало. Компьютер не узнавал ее имени. – Меня исключили из системы. – Она смотрела на него в полной растерянности. – Почему?
– Не только тебя, всех.
– Это не крах системы, – сказала она. – Кто-то лишил нас доступа к файлам!
– Конгресс Межзвездных Путей вычистил всю локальную память. Все пропало. Мы рассматриваемся, как мятежная колония. Майро и Аунду должны арестовать и отправить в тюрьму, в Трондейм. Пока я не смогу убедить епископа и Боскуинху поднять настоящий мятеж. Ты понимаешь? Если твоя мать не захочет рассказать о десколаде, Майро и Аунда будут отброшены на двадцать два световых года. Это равносильно смерти. Мы все умрем, или будем дряхлыми стариками к тому времени, когда они смогут вернуться.
Эла задумчиво уставилась в стену.
